Для многих людей 9 Мая – это громкий праздник, день, когда небо рвётся от салютов и пылает всеми цветами радуги. Его принято отмечать в торжественной обстановке, сжимая в ладонях ордена и медали дедов, сражавшихся на полях Великой Отечественной войны, и говорить, говорить срывающимся от волнения голосом: «Как хорошо, что победили!». Однако тем, кому довелось пережить это жуткое время, иной раз не до смеха и не до радости. За видимым умиротворением они таят слёзы и горечь, ведь память не может забыть те кровавые годы и дни, оставшиеся на сердце червоточиной.
Всё дальше уходят годы Великой Отечественной войны, всё глубже на страницах истории они остаются, но память по-прежнему жива. На территории Калининского района уже не осталось ни одного живого участника-ветерана войны, потому что старость неминуемо берёт своё. Однако, у нас всё ещё есть те, кто помнит и знает, кто может честно поведать о том, как это – жить в страхе перед очередным военным днём. Евгения Михайловна Трухачева (на снимке) признаётся – она не ветеран и не труженик тыла.
«Моё поколение – дети войны. Мне было ровно восемь лет, когда по радио диктор Левитан своим особо поставленным голосом объявил: «Началась Великая Отечественная война!». И запели песню «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…»», – рассказывала нам Евгения Михайловна, и с этих слов началась история о страшных днях, память о которых всё ещё преследует её.
В её семье было трое солдат, которые служили в рядах Красной Армии, трое красноармейцев. Первый, старший из них, пропал без вести, как и многие из тех, кто отправился в числе прочих на поля ожесточённых сражений. Второй, дядя Евгении Михайловны, вместе с Михаилом Алексеевичем Егоровым и Мелитоном Варламовичем Кантария брал Берлин, в тот день, когда над рейхстагом зареял советский флаг. Позже ей прислали письмо с фотографией прямо с места события, и на снимке был запечатлён момент, где торжествующие красноармейцы пели Гимн Советского Союза на фоне алого знамени, развевающегося над небом взятой столицы Третьего Рейха.
Третий же член её семьи, Анатолий Иванович Беднов, был тяжело ранен в боях. Двадцать два осколка обнаружили врачи в его теле… Большую часть из них вытащили, однако, ещё четыре осколка не смогли изъять: один в голове, второй в нижней части позвоночника, третий в пятке, а четвёртый – в носке. Именно поэтому он носил ортопедическую обувь и являлся инвалидом второй группы.
Тогда, в далёком 1941 году, по детской наивности они думали с надеждой – какая же война? Да наши мужики как дадут этим фашистам по башке молотком, как погонят их взашей прочь с наших земель… Однако, светлые грёзы разбились о жестокую действительность в скором времени, когда отовсюду стали поступать вести об отступлениях Красной Армии, о сданных городах и о потерях, которые несли советские люди. Ужас войны в полной мере ощущали и жители Баланды, не столь далёкие от линии фронта, однако находящиеся в достаточной безопасности, чтобы не чувствовать грохота взрывов. Вот только у
войны множество ликов, и Евгении Михайловне довелось увидеть один из них. Имя ему – голод.
–Не только голод, но и ужасный холод тогда был, сорокаградусные морозы. Когда в школе сидели, настолько холода жуткие были, что у нас даже жидкие чернила, которыми мы писали, замерзали. Сидели, отогревали их и себя тоже. На ноги надевали галоши, прямо поверх валенок. Есть хотелось невероятно, поэтому мы искали съедобную траву. Не помню её название, но вкус на морковку походил. Щи варили с крапивой и листьями ещё какими-то. Жёлуди ещё… ой, они чёрные, горькие были, ужас! Что мы пережили – не дай Бог никому! И иногда, когда я рассказывала об этом своему сыну, он говорил мне, мол, мама, да ты сказку рассказываешь. Но нет, то не сказка, а самая настоящая быль, – дрогнувшим голосом говорила Евгения Михайловна.
Она, в числе прочих детей, в те годы пошла в первый класс, потому что даже в столь страшное для страны время школы и учебные учреждения продолжали свою работу. Возможно, тогда для многих граждан Советского Союза, напуганных и с ужасом ожидающих следующего дня, кропотливая учёба и работа были единственным способом сбежать от ужасающей реальности, которую им приходилось видеть. Однако, помимо школы Евгения Михайловна помогала вместе с остальными своими ровесницами в госпитале, располагавшемся на улице Чапаева. Там принимали на лечение раненых солдат, которых привозили на поезде со всех уголков огромной страны.
Стоит отметить, что сейчас по инициативе Евгении Михайловны на этом здании висит памятная табличка и стоит ваза, куда можно всегда поставить цветы в знак памяти о страшных военных годах.
– Каждый раз, когда я проезжаю мимо этого места – у меня в носу чувствуется запах крови. И слышатся стоны от боли…, – призналась героиня нашей истории.
Семья Евгении Михайловны жила неподалёку от железнодорожного вокзала, с которого в госпиталь со всех уголков страны везли раненых солдат. Они, босоногие дети десяти-одиннадцати лет, бежали к ним, лишь заслышав характерный гул, встречали поезда и помогали прибывшим красноармейцам. Занимались этим в большинстве своём лишь девочки, потому что мальчики оставались дома, как главы семей, ведь многие отцы находились на линии фронта. А они кололи дрова, занимались тяжкими житейскими обязанностями, с которыми женщины не всегда могли справиться.
Папа Евгении Михайловны в армии не служил. Он ходил в военкомат, пытался добиться разрешения, чтобы отправиться на службу, объяснял, что и по возрасту, и по здоровью принадлежал Красной Армии и должен был быть на фронте. А министр связи ему ответил: «Связь во время войны должна работать чётко и бесперебойно». И выдал ему бронь, свидетельство освобождения от армии до окончания войны.
Света в те страшные годы не было, в госпитале имелись лишь десятилинейные лампы. Мы, маленькие девочки, заносили нарубленные дрова, шили кисеты. Евгения Михайловна даже лично выращивала дома махорку специально для раненых солдат, хотя в жизни никто в её семье никогда не курил. Однако, для людей, которые изнывали от острой боли и от пережитого на полях сражений ужаса, эта махорка могла стать кратковременным избавлением от многих тревог.
Был в госпитале и маленький уголок, именуемый «детской библиотечкой». Специально для раненых пациентов госпиталя дети танцевали, пели, читали стихи и старались скрасить досуг солдат как могли. Однако, помимо этого, эти же дети, десятилетние-одиннадцатилетние, помогали пострадавшим воинам вернуться в строй, оказывая всевозможную поддержку врачам и медсёстрам.
Кто-то без рук, кто-то без ног… Моментами, вспоминая о тех страшных годах, Евгения Михайловна невольно замолкала, щурила глаза и слегка качала головой, словно поверить не могла, что то ужасное время в действительности осталось позади. «Это нельзя словами передать», – так она сказала о днях, проведённых в госпитале.
И пусть у госпиталя был свой движок, но из-за постоянных поломок случались перебои со светом, толку от него было не так много, как хотелось бы. Поэтому приходилось зажигать лампы. Операции шли – день и ночь, день и ночь, каждый час, каждую минуту… Когда на кону стояли жизни воинов, нельзя было иначе. Не всех удавалось спасти, не у всех удавалось узнать даже полное имя, чтобы начертать на могиле и увековечить в памяти. Именно поэтому после смерти некоторых оставались лишь фамилии с отчествами.
– Знакома была с одним из раненых солдат. Он мне подарил свою фотографию, а после я, немного увеличив её, выходила с ней в Бессмертном полку, – добавила Евгения Михайловна.
о самым страшным, признаётся героиня нашей истории, был недостаток бинтов. Для любой больницы и уж тем более для любого военного госпиталя подобная проблема приобретала ужасающие масштабы. Ведь раненые прибывали день за днём, и практически каждому нужна была перевязка. Поэтому вместе с остальными девочками она разрезала марлю, а после стерилизовала её старыми утюгами, в которые клали горячие угли. В те годы этими же утюгами они, замёрзшие и утомлённые, грелись, желая спастись от лютого холода. «Где брали жар? Смотрели, у кого из трубы дым шёл, туда и шли с ведром, набирали и в утюг клали. Такая была наша детская помощь», – отвечала Евгения Михайловна.
На тот момент ей было восемь лет, как и некоторым другим её подругам-ровесницам.
(Окончание на 7 стр.)
(Окончание. Начало на 6 стр.)
числе остальных девочек, помогавших в госпитале во времена Великой Отечественной войны: Маша Ковылина, Женя Неделькина, Женя Елынычева (Евгения Михайловна), Лена Шалина. Все остальные помощницы были старше.
Помнит Евгения Михайловна и День Победы, долгожданный праздник для каждого из них. В те годы школы именовались по цветам: белая, жёлтая, синяя… Мальчики и девочки тоже учились раздельно.
Евгения Михайловна помнит, как шла в школу во вторую смену и ей навстречу бежали ребята. Взлетали в небо портфели, гремело на всю улицу звонкое «Ура! Ура, Победа! Не учимся!». И тогда они всей гурьбой хлынули на базарную площадь, где уже собралась большая часть рабочего посёлка. Они окружили вернувшихся с фронта солдат, и один из них, с деревянной ногой, пел песню «Тёмная ночь». Кто-то плакал, кто-то улыбался, кто-то обнимался, а кто-то и рыдал, и смеялся… Непонятно, чего было больше в этом дне – радости или печали?
– Нашу Баланду не бомбили, но мы всегда жили под страхом. Но окопы копали, окна закрывали, чтобы света видно не было. Здесь бомбить было нечего, а вот до Саратова… до Саратова снаряды долетали, – продолжила свой рассказ Евгения Михайловна.
У неё до сих пор хранится железная кружечка, оставшаяся после солдат, гостивших в их доме. У семьи Евгении Михайловны всегда было тепло и чисто, а потому останавливались у них зачастую офицеры. Они оставили её матери свою шинель, из которой после она сшила дочери пальто. «Я и в восьмом классе в нём ходила», – с улыбкой призналась героиня нашей истории.
Сейчас Евгении Михайловне Трухачевой идёт 91 год, почётная цифра, которой не каждый может похвастаться. Однако, память о былых годах, страшных и кровавых, всё ещё живёт в ней, напоминая о пережитом ужасе. После опустошительной войны не только нашей большой стране было сложно встать на ноги и оправиться после столь сокрушительных ударов, но и всем нашим людям, утомлённым за четыре года, которые, казалось, тянулись целую вечность.
Евгения Михайловна не просто сильная женщина, но ещё и Заслуженный учитель РФ. Помимо этого, она побывала в Казахстане, когда он ещё был частью Советского Союза, где преподавала русский язык. Стоит отметить, казахский она до сих пор знает замечательно и даже продемонстрировала свои знания при встрече. Но, по её словам, ей не терпелось поскорее уехать оттуда.
– Хотелось поскорее назад, в мою Баланду! – с улыбкой призналась Евгения Михайловна, искренне и совершенно безвозвратно влюблённая в свою малую родину.
Она – часть того поколения, которое мы теряем год за годом. Они, дети войны, помнят весь ужас случившейся трагедии не по словам очевидцев, не по страницам в учебниках истории… Они сами – часть этой истории, её непосредственные участники и свидетели.
Д. КОРЯГИНА.
Фото Н. Широковой.
